— НАША ГОСТИНАЯ —
ГИТАРА ПАКО ДЕ ЛУСИА
Он стремительно выходит на сцену, сжимая в руке гриф гитары («золотая», «баснословная»… — такими эпитетами награждает ее мировая пресса), усаживается, всматривается в переполненный зал и слушает
дыхание его, настраивая инструмент. Гаснет свет. Луч находит во мраке бледное лицо над концертной сорочкой «апаш». Он касается струн, со сцены льются аккорды андалусской музыки. Так начинались на этой неделе в Москве,
в Центральном вале «Россия», концерты знаменитого испанского гитариста Пако де ЛУСИА, посетившего нашу гостиную перед отъездом в Ленинград, где продолжатся его гастроли.
— Вы чувствуете, как зал сопереживает с вами?
— Да, хотя это нечто неуловимое. Но чувствую — интуицией, этой невидимой антенной артиста-профессионала.
— В Москве у вас не было репетиций — это принцип или обстоятельства?
— Дело не в том, что я не репетирую: я вообще никогда не упражнялся в технике и, кстати, специально не учился игре на гитаре по нотам. Первое, что я увидел в жизни, была гитара, висевшая напротив моей кроватки.
Отец, Антонио Санчес, напоминал мне и старшему брату, Рамону де Алгесирас, второму гитаристу в нашей нынешней группе, слова Паганини: из инструментов труднее всего овладеть скрипкой и гитарой. В шесть лет я исполнил
перед аудиторией композиции со сложнейшими переборами; к 13 годам объездил с концертами Европу и Америку и выпустил первых три из своих теперешних 20 дисков (каждый тиражом от 200 до 400 тысяч экземпляров).
— Из зарубежной прессы известно, что вы выступали в нью-йоркском «Карнеги Холле» и в зале ООН, в парижских Театре Наций и «Одеоне», в мадридском «Театре Реал», в буэнос-айресской «Авениде»... Предъявляете вы какие-либо
особые требования к помещению, в котором предстоит выступать?
— Почти нет. Разве что возражаю против дворцов спорта, против гигантских концертных «сараев», где царит чрезмерное для гитарной музыки эхо. В любых других залах готов играть, конечно, предварительно приноровившись к их акустике.
— Имеет ли для вас значение контингент аудитории — социальный его состав или национальный?
— Идеальная аудитория — сплошь одни гитаристы. Перед ними играю особенно уверенно (уж они-то меня поймут) и с особой ответственностью (уж они-то заметят промах). А публика вообще... Каждый слушатель в отдельности может
быть умнейшим и искушеннейшим, но вместе на концерте это для меня эмоциональные профаны. Говорю откровенно.
— Как появился ваш артистический псевдоним?
— Очень просто: Пако — уменьшительное от Франсиско, а де Лусиа — сын Лусиа. Я рос на одной из улиц Кадиса, города на юге Испании, среди сверстников было множество Пако, вот и приклеилось Пако де Лусиа, чтобы различать.
— У вас обычная гитара или какой-то исключительный, сделанный виртуозом инструмент?
— У меня гибрид классической гитары и фламенко. Первая громче звучит, у второй в звучании некий блеск, но слабо натянуты струны. Я попросил мастера сделать нечто технологически среднее: изготовить гитару с «блеском» фламенко,
со струнами, натянутыми в меру. Мой заказ выполнил Эрманос Конте из мадридской фирмы «Братья Конте»; ее гитары так же известны в музыкальном мире, как рояли «Петрофф».
— И она у вас одна! Теннисисты (наверное, сравнение неудачное) с турнира на турнир переезжают с дюжинами ракеток, а в вашем гостиничном номере я увидел всего один футляр...
— Зато моя гитара может играть сто лет — гарантия!
— Сколько вы сменили инструментов?
— У меня дома их более двадцати, но играю в основном на этой. Есть еще одна концертная. И все же ищу какую-то иную. Была у меня единственная, любимая, но несколько лет назад ее украли из автомобиля в Барселоне. Только ее,
ничего другого не тронули.
— Из семи участников вашей группы трое — братья Лусиа...
— Оно и понятно. Мы выросли в очень бедной семье; гитара для всех Лусиа была главным средством добыть прожиточный минимум. У нас очень дружная семья. Чувствую свой моральный долг — поддержать братьев.
Рядом с ними и самому спокойнее. Только мы втроем именно так играем фламенко (остальные музыканты группы пришли из джаза). Все вместе это сохраняет в нашем исполнении сбалансированность в исполнении композиций —
своих и Мануэля де Фальи, выдающегося композитора, сочинявшего пьесы для гитары.
— Как насчет продолжения династии? Будет гитаристом ваш сын?
— Пако младшему лишь два года. У его отца был практический стимул играть — чтобы заработать. Сын растет, не бедствуя материально, у него и нет подобного стимула… Кстати, кроме Франсиско-младшего,
у меня еще две дочери.
— В московской гостинице «Россия» вы живете рядом с участниками Игр доброй воли. Какой вид спорта вам более близок?
— Футбол люблю, пожалуй, больше, чем музыку, сам гоняю мяч три-четыре раза в неделю. Смотрел по телевизору почти все матчи недавнего чемпионата мира. Кроме испанской сборной, болел за датчан, бразильцев и за вашу команду.
— Вам помогает в жизни то, что вы «звезда», знаменитость?
— Если и помогает, то лишь когда нечаянно нарушаю правила уличного движения: полицейские меня узнают и не штрафуют... Если серьёзно, то, став известным артистом, могу представлять во всем мире музыку родной Андалусии.
Фламенко некогда была изгнана из нашего общества, это музыка отверженных, самых бедных бедняков; а теперь мало кто представляет испанскую культуру без фламенко. Значит, я тружусь не зря.
— Среди ваших наград есть такая, которой вы гордитесь?
— Конкурсы мне не по душе. Если чувствую, что меня заманивают на состязания, стараюсь спрятаться, исчезнуть. Не выношу церемоний, не люблю получать кубки... Лучшая награда для меня — когда в зале во время концерта
раздается крик: «Оле!» — «Браво!»
— Играете еще на чем-нибудь, кроме гитары?
— На телефоне… Должен признаться, люблю поговорить. И еще, если удается, половить рыбу.
— Без традиционных рыбацких выдумок — каков бывает улов?
— Ловлю на леску. Однажды поймал марлина килограммов на шестьдесят! Клянусь! На соседней моторной лодке находился приятель, он видел. Я здорово повоевал с этим марлином: два часа вытаскивал...
— Какой вопрос я не задал, а вам хотелось его услышать и ответить?
— Поскольку мы заканчиваем, могу сказать прямо: ненавижу всяческие интервью. Поэтому самый приятный момент в беседе с журналистами наступает, когда они говорят: «Вопросы исчерпаны, спасибо за беседу».
— Остаётся повторить эту приятную для вас фразу. И пожелать успешных гастролей в Ленинграде.
В гостиной дежурил
Гагик КАРАПЕТЯН.
Фото А. Рикельмана.
|
