ИСТОРИКО–БИОГРАФИЧЕСКИЙ  ИНТЕРНЕТ–ПРОЕКТ  ДЛЯ  ГИТАРИСТОВ–ЛЮБИТЕЛЕЙ  И  ПРОФЕССИОНАЛОВ

• ЭЛЕКТРОННЫЙ ЖУРНАЛ

• СТАТЬИ

• ДОКУМЕНТЫ

• МАТЕРИАЛЫ 

СЕМЁН НИКОЛАЕВИЧ АКСЁНОВ

гитарист, композитор
Россия

 

 

 

 

 
 
 

 

  ГИТАРИСТЫ

     

Для характеристики С. Н. Аксенова, как композитора, представляет интерес разбор некоторых из его сочинений и аранжировок, представленный В. А. Русановым в рубрике "Что играть" журнала "Музыка гитариста" (1907, № 3, с. 35-38):

Имя даровитого и любимейшего ученика А. О. Сихры хорошо известно каждому гитаристу, знакомому со школой и экзерцициями знаменитого основателя образцового метода игры на семиструнной гитаре.

Сочинений его, доступных публике, т. е. уцелевших в печати, в сущности говоря, очень немного. Всего 9 номеров, да два были восстановлены и напечатаны в журнале "Гитарист" за 1905 год.

Приводим сначала список их.

По каталогу П. И. Юргенсона значится:

№ 1-й. Новый журнал, состоящий из 12-ти песен с вариациями.
   " 2-й. Air tyrolien varié.
   " 3-й. Попурри из русских песен.
   " 4-й. Air varié de Z. Maurer.
   " 5-й. Русская песня. Ахти, матушка, голова болит.
   " 6-й. La Chasse de Dussek.
   " 7-й. Этюд.
   " 8-й. Камаринская.
   " 9-й. Тема и вариации из септета Бетховена.
         Были отпечатаны в журнале "Гитарист" за 1905 год:
   " 10-й. Ехал казак за Дунай.
   " 11-й. Марш на погребение известного полководца М. И. Кутузова.

Для нас, конечно, интересно помимо вопроса "Что играть?", ознакомиться с характерными чертами творчества этого гитариста-композитора и аранжировщика.

Как композитор С. Н. Аксенов в особенности, и вполне заслуженно, прославился обработкою мелодий русских песен в роскошные фантазии, состоящие обыкновенно из интродукции, темы и вариаций. Говоря о русских песнях, мы не подозреваем здесь исключительно чисто народные мелодии исторического происхождения. К ним, разумеется, не могут быть отнесены прежде всего "Среди долины ровныя", "Выйду-ль я на реченьку" и др., не представляющие собою чистый продукт народного творчества. Русские гитаристы понимали русские песни более широко, причисляя к ним и те, которые, перелетев через толстые стены барских хором, подхватывались народом и делались уже, так сказать, достоянием всего народа.

В цели наших очерков отнюдь не входить разбор и тех и других песен и того, насколько справедлив такой взгляд на русские песни, но о подразделении их мы сочли долгом упомянуть в пояснение того, что и мы будем разуметь под общим названием русские песни.

Итак, возвращаясь к С. Н. Аксенову, как к композитору русских песен, мы для характеристики возьмем сначала превосходную его фантазию на мотив песни "Ахти, матушка, голова болит".

В этой пьесе замечательно все и перед нами широко развертывается мощный талант композитора.

Сначала идет интродукция в тоне C-dur, проникнутая сильным, величественным духом, с красивыми пассажами и высоко музыкальными модуляциями из аккордов. Одна эта интродукция, взятая отдельно, может произвести глубокое впечатленье благородством фактуры и истинной музыкальностью.

Затем следует и самая тема, уже в тоне C-moll. Посмотрите, как просто, но как изящно она изложена, каким проникнута чувством!

За нею следует первая вариация, с красиво стремящимися вверх октавами в третьем такте и в высшей степени интересной модуляцией в последних двух тактах. Здесь еще ясно и отчетливо слышится почти целиком вся тема, печальная, грустная русская песня. А потом, вливаясь безыскусственно, вполне естественно во вторую вариацию, эта тема уже разливается в широких волнах звуков, то звучащих отчетливо и даже резко, то смягченных широкими легатами и плавным ходом модуляций.

В третьей мы слышим уже как бы снова приближение к теме, в более спокойных триолях; их сменяют гармонические звуки четвертой вариации, удивительно изящной и красивой.

А затем снова волнение и буря: пятая вариация. По музыкальному замыслу и оригинальности – это, в сущности говоря, самая замечательная из всех.

Финалом пьесы – служит шестая вариация. Это своего рода маленькое, но эффектное скерцо, заканчивающееся гармонической модуляцией. Поразительно эффектна перекличка нижних голосов с верхними, напоминающими перезвон колоколов. И в то же время, сквозь этот перезвон мастерски проведены основные элементы мелодии самой темы. В исполнении этой вариации в особенности важно посредством акцентирования нот выделить эти элементы мелодии.

В заключение скажу, что если бы С. Н. Аксенов и ничего больше не написал, то и тогда его имя не осталось бы в забвении и мы все-таки имели бы яркую характеристику его мощного таланта.

Теперь об С. Н. Аксенове как об аранжировщике.

Как мы видим из предыдущего, он был слишком сильным и ярым композитором с широкой фантазией и превосходным знанием всех свойств и красок инструмента.

Вот поэтому-то он никогда и не был аранжировщиком в тесном и определенном смысле этого слова. Он не мог и не хотел считаться с особенностями того инструмента, с которого он брал свою аранжировку: в местах, где он видел, что тут гитара бессильна передать точно и буквально оригинал, он вознаграждал себя богатством того инструмента, на котором он играл. Он покрывал эти места собственными пассажами и модуляциями, или просто заменял их вставками собственного творчества.

В конце концов из сухого, обычного продукта обыкновенной аранжировки – получалось сочное и стройное произведение, словно родившееся для этого инструмента, а не заимствованное от другого.

К числу таких его "аранжировок" и следует отнести знаменитую переделку "Камаринского-Рондо" известного в свое время пианиста Фильда.

Мы не знаем ничего подобного во всей литературе гитары как у нас в России, так и за границей. Камаринская – тема очень опасная; при разработке её легко впасть в вульгарность, пошлость подворотни. Мы видим это из "Камаринской" г.г. Пелецких. Только крупный и недюжинный композитор может справиться с нею и притом композитор, проникнувшейся характером русской музыки. Тот же "Камаринский-Рондо" Фильда сильно попахивает немецким pastetenbeckerjunge'-ром.

И С. Н. Аксенов мастерски справился с этой темой, создав из нее классическую пьесу для нашего инструмента.

Но посмотрите однако, как он сам поработал над нею, как упорно шел он сам, совершенствуясь как гитарист, вперед. Это очень поучительно для современных наших маэстро, очень рано почивающих на лаврах.

Если вы сравните первую редакцию этой пьесы, составляющей ныне библиографическую редкость, с редакцией имеющегося и поныне в продаже издания – вы сами увидите между ними гигантское расстояние; если бы показать вам первую без подписи автора, едва ли бы вы поверили, что и вторая – принадлежит тому же автору.

Я назвал это поучительным и подчеркнул это слово не без задней мысли. Вы видите перед своими глазами не простые ноты, а историю таланта, историю его развития и совершенства. Вы видите, что даже такому сильному и яркому таланту – очевидно, приходилось работать долго и упорно, приходилось сжигать корабли пройденного пути и строить новые, исправлять и заглаживать плоды юношеского увлечения, а может быть даже и самообольщения.

Но истинный талант правдив и смел; он не смущается ошибками прошлого, а сознается в них и исправляет их. Девиз такого таланта – шумановское изречение:

Несть конца учению!

И вот от первой, жалкой аранжировки – не остается и следа; вместо заурядного гитариста-аранжировщика перед нами вырастает фигура – корифея гитарной музыки. Он это сознавал и сам, когда его благодарное сердце начертало на рукописи слова, не поддающиеся тлению: "Моему другу А. О. Сихре".

Ученик дорос до своего гениального учителя и имена их сплелись лаврами бессмертия на нетленных памятниках истинного искусства.

В пьесе четыре части: интродукция (Adagio), Andante-Allegretto, Andante и финал (Adagio).

Интродукция представляет маленькое, но энергичное вступление. Затем следует и сама тема, постепенно переходя из Andante в Allegretto. В особенности красиво разработана тема, начиная с 22-го такта, и заканчивающаяся богатейшей модуляцией из аккордов (такты 63-68), после этого следует несколько тактов вариаций, после которых ярко выступает снова тема, напоминающая своей обработкой оркестр в миниатюре; после могучего и бурного crescendo il forte следует спокойное сравнительно andante, втекающее в финальную часть – Adagio. Я бы назвал эту часть усталым adagio, до такой степени чувствуется здесь усталость, даже с запинками, неровностями в мелодии (тридцать-вторые с точками, пауза в 26-м такте, пассаж 27-го такта); тема совершенно почти исчезает в секстолях (17-21 такты) и заканчивается очень красивыми тактами, представляющими как бы коду.

Следует также отметить очень оригинальные триоли второй половины первой части с легатами на первой и второй ноте.

В них слышится что-то удалое и разгульное, как будто в этом месте обозначен самый разгар пляски, когда человек, что называется, разошелся во всю: ходи изба, ходи печь – хозяину негде лечь.

В. Русанов.
 

1 2 3 4 5
Рейтинг@Mail.ru