№ 2 / 2012

  Журнал "ИСТОРИЯ ГИТАРЫ В ЛИЦАХ" • 2012 • № 2 • С. 9 (11)

артистической небрежностью напоминает мно­гие тропининские портреты москвичей 20-х годов, например портрет артиста и певца, известного исполнителя русских романсов П. А. Булахова (1823, ГТГ)» ^[19].

   Таким же гулякой-бездельником предстает он и в другой «характеристике», написанной по «мотиву» «Гитариста» Русского музея (1839 г.):

   «Поддавшись благодушному настроению, молодой человек исполняет чувствительные романсы, которые были столь популярны в начале XIX века. Приятно после пирушки предаться мечтам, подыграть себе на гитаре... Это один из тех москвичей, которые любят озорные проказы, хороший обед и дремотную негу домашнего уюта. Так, словно в приятельском общении с собеседником, изображает его Тропинин» ^[20].

   Поддался этому заблуждению даже такой известный музыкант и авторитетный ис­кус­ство­вед как Александр Евгеньевич Майкапар, перу которого принадлежат более 100 опубликованных работ по истории музыки, исполнительскому искусству, музыкальной ико­но­гра­фии. Отмечая былую популярность гитары в России он в статье «Русские художники и музыка» пишет: «Мы видим ее в руках людей самых разных сословий. Вот она у холодного молодого аристократа на картине В. Тропинина “Гитарист”» ^[21]. Ну мож­но ли было открыто смотрящего на нас обая­тель­ного и не­по­сред­ствен­ного музыканта назвать «холодным аристократом», не будь он потомком графа?!..
   Считавшаяся одно время нормой, а то и правилом, практика примешивать «классовую составляющую» к оценке художественного произведения (как живописного, так и литературного) породила даже такое суждение, что для Тропинина «традиции художественного жанра» порой оказывались «сильнее личного опыта крепостного художника» (Н. Ко­ва­лен­ская). Однако, незамыленный идеологией взгляд никогда не усматривал в тропининском гитаристе никакой «холодности» или «над­мен­ности»:

   «Лицо — живое лицо — вы видите перед собой, да и немудрено — это лицо, этого гитариста, рисовал Тропинин, наш Тропинин, первый знаменитый портретист, по силе кисти с которым сравниться может, пожалуй, покойный Крамской и здравствующий Репин» ^[22].

[19] Русская жанровая живопись XIX – начала XX века. Очерки. / Под. общ. ред. Т. Н. Гориной. — М., Искусство, 1964.

[20] Государственный русский музей. Живопись и скульптура: Альбом / ред. В. А. Пушкарев. — Л. : Сов. художник, 1966, стр. 50.

[21] См.: Майкапар А. Русские художники и музыка: К 70-летию Музея изобразит. искусств им. А. С. Пушкина. — Муз. жизнь, 1982, № 14, с. 20–21. По материалам выставки «Русские художники и музыка. XIX – нач. XX в.»

[22] Родина: Иллюстрированный журнал для семейного чтения. / Ред.-Изд. А. Траншель. — СПб., 1901.

   «У гитариста Тропинина открытое лицо романтика, улыбчивый взгляд. Волосы небрежно
обрамляют его доброе лицо» ^[23].

   Вообще, здесь, с моей точки зрения, будет уместным привести небольшую характеристику Тропинину-портретисту в целом и описание его приемов работы над портретом, имеющиеся в воспоминаниях Н. А. Рамазанова:

   «Портреты, писанные Тропининым, пред­став­ля­ют внутреннюю жизнь человека, его душу, а не мертвенное, машинальное копирование очер­та­ний лица. Он на первом же сеансе сразу схватывал всю общность и пропорциональность частей облика, уловлял всю цельность и отличительность его характера, и не вдаваясь в кропотливую мелочность, искал запечатлеть на холсте всю свежесть выражения и грацию, свойственную полу и летам изображаемого лица. Он особенно дорожил первым присестом, говоря, что, в последствии, сидящий соскучится; потом он работал на память; подмалевывал же голову и руки изкрасна, замечая, что сперва нужна кровь, а потом уже верхние покровы. В последние сеансы все окружающее в портретах он ускромнял, усмирял, чтобы сосредоточить внимание зрителя на голове, как существенной части портрета. Он не придерживался рутины, не имел заученных приемов, не злоупотреблял светом, не вызывал выпуклости в лице посредством неестественного, черного как сажа фона, заставляющего иногда предполагать у других прославленных портретистов, что изображаемый ими человек сидит в темном подвале. В портретах Тропининских мы встречаем необыкновенное разнообразие в тонах лиц; каждое из них представляло художнику новую задачу, предмет особого изучения. Ничего резкого, ничего дис­гар­мо­ни­ру­ющего, умышленно противоположного, фо­кус­но­го, ни в общих тонах, ни в оцвечивании отдельных частей, мы не встречаем у Тропинина, вполне художественно чувствовавшего гар­мо­нию красок. Все со­об­ра­же­но, почувствовано до утонченности, так что следы искусственности и механического процесса перед вами исчезают, и вам представляется облагороженная натура, очищенная от всех случайностей, и какое-то одухотворенное сход­ство.
   Только такие достоинства в портретах изобличают истинного художника» ^[24].

О повторениях и вариантах

   О повторениях картины, т. е. о том, что «Гитаристов» было несколько, стоит сказать отдельно. В нашем обыденном сознании прочно и безапелляционно укоренилось мнение, что шедевр непременно должен быть вещью уникальной, единичной, а потому, уже по самому своему определению, «неповторимым».

[23] Из истории реализма в русской живописи: Альбом. — М. : Изобразительное искусство, 1982. С. 17.
[24] Рамазанов Н. А. Василий Андреевич Тропинин. // Русский вестник. 1861. Т. 36. – С. 79-80.